Родилась в 1937 г. в селе Голубкино Белгородской области. В 10 лет осталась сиротой. Воспитывалась в детском доме в городе Шуша (Азербайджан). Работала на текстильном комбинате в Баку. С 1954 по 1976 г. переменила много профессий. С 1980 г. живет в Москве. В 1976 г., работая уборщицей в Доме культуры в Кисловодске, впервые увидела художника, писавшего картину, что вдохновило на создание своего первого рисунка. Пишет картины на любом материале: одеяле, ткани, клеенке, бумаге. В 1982 г. в Москве состоялась ее первая персональная выставка. С 1884 г. приняла участие в выставках в Дармштадте, Копенгагене, Майнце, Париже, Сан-Франциско, Чикаго. В течение 1988-1997 гг. многочисленные персональные выставки состоялись в Москве. Картины были представлены на международных выставках наивного искусства «INSITA» в Братиславе (Словакия, 1994 и 1997). Участница передвижной выставки Музея наивного искусства «Пушкинские образы в творчестве наивных художников России», экспонировавшейся в 1999 г. в девяти городах России и Каннах (Франция) во Дворце фестивалей.  В 2004 г. состоялась персональная выставка в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С.Пушкина. Работы находятся в фондах Государственного российского дома народного творчества, Музея наивного искусства в Москве, музея-заповедника «Царицыно», Музея творчества аутсайдеров в Москве, частных коллекциях и собраниях различных галерей в России и за рубежом.

Катя Медведева о себе (2007 г)

Я, Медведева Екатерина Ивановна, родилась 10 января 1937 года в селе Голубино Белгородской области Ново-Оскольского района в крестьянской семье. В 1947 году я попала в детский дом. В 9 лет я лишилась родителей и поэтому попала в детский дом. В 1954 году я окончила школу ФЗУ в г.Баку и стала ткачихой. Я ненавидела эту профессию за то, что в сказке Пушкина ткачиха делала зло. А теперь я так хорошо чувствую ткани, потому что я честно выполняла свою работу, хотя я и не любила ее.
У меня есть дочь, 42 года. Я до сих пор не понимаю, что такое удачно выйти замуж. Мне в этом не везло. Жизнь у меня тяжелая, но интересная, а жить трудно. Я всегда верила, что мои знания куда-нибудь определятся, поэтому терпела и из любого положения выходила честно.
В 1967 году я поступила работать реквизитором в Народный театр в клуб работников торговли в Кисловодске. Там была изостудия. Я в 39 лет впервые в жизни увидела художника, который писал картину. 5 января 1976 года я попробовала первый творческий рисунок гуашью. Художникам очень понравился. А до этого я после дождя ходила любоваться горами. Там такие бархатно-зеленые горы, и я все говорила: «Ну почему я не художница?».
Я в 1972 году окончила культпросветучилище, поэтому я и работала в клубе. Шесть лет я работала начальником отделения связи. Очень интересная работа, в селе особенно. После первого рисунка, который я назвала «Хлеб насущный», мне стали дарить альбомы, краски, кисти.
Режиссер Народного театра дал мне на одну ночь 11 больших альбомов импрессионистов. Ван Гог мне больше всего понравился. Мне было все понятно: и крестьянская тема, и шахты. Я все об этом слышала, так как до войны мы жили в городе Шахты Донецкой области, я была совсем маленькая.
Мне художник сказал: «Рисуйте когда хотите и сколько хотите». Я с 6 утра и до 2 часов ночи рисовала в Кисловодске: по 10 – 15 рисунков в день делала, а они все хвалили. Через 10 дней пришла к нам главный художник Артели по росписи посуды и стала меня приглашать расписывать посуду. Она говорит: «Поставят уже кем-то расписанную чашку, а Вы повторите». Я сказала: «За 8 часов я столько своего нарисую, а зачем мне повторять чужую работу» Оклад в два раза больше моего предложили, но я не пошла. Слава Богу. В январе я начала, а 10 апреля 1976 года в клубе, где я работала, была организована моя первая персональная выставка.  Организовал ее Анатолий Николаевич Морев. 37 рисунков выставили. Что странно: преподаватель художественной школы написал в «Книге отзывов» как, мол, ей не стыдно – в 39 лет рисовать как пятилетний ребенок. Я в слезы, к Мореву А.Н., а он меня успокаивает – мол, это он Вам комплимент подарил. Не каждый может быть ребенком в 39 лет. Никого не слушайте и ни у кого не учитесь. Спасибо ему.
В 1981 году Дом народного творчества послал меня в Старую Ладогу в Дом творчества. Пять лет я уже рисовала только графику. Там был руководитель группы, московский художник Юрий Юрьевич Косоговский. А я приехала с книгами Гоголя и тушью. Он сказал мне: «Берите краски и холсты и пишите картины».  Я спросила, получится ли у меня, на что он сказал: «У вас все получится». Сказал, как печать поставил. Я там за два месяца нарисовала 45 картин маслом, шесть из них – 2 х 1,5 м. Просто революция какая-то там была. Что там было! Я же была в самодеятельной группе. Профессионалы ко мне каждый день ходили, а дилетанты, их много было, они ненавидели меня.
Я вообще сполна плачу за все. И хорошо. Я в 16 лет поняла, что ни на кого нельзя надеяться, только на себя. В Доме творчества была пожилая женщина – самодеятельная художница. Она мне предложила в своей мастерской выставить на комиссию мои картины, так как в моей они не помещались. Что началось! Руководитель бежит ко мне, кричит, почему я с ней выставляюсь, на что я ответила, что она сама предложила. Он - в ужасе, говорит: «Она сама?!», а я говорю: «Да». Все художники, 75 человек и комиссар кинулись к моим картинам, а ее не замечают. Она побежала к нашим художникам вся в слезах. Наши ее стали успокаивать: «Не плачьте, Клавдия Афанасьевна, дальше Дома творчества ее, мол, картины не пойдут». А я услышала и кричу: « Плачьте, Клавдия Афанасьевна, плачьте, пойдут мои картины и в Париже, и в Москве, и по всему миру», и ушла.
И все сбылось – в Париже в 1993 году была персональная выставка на Елисейских полях, 53 отзыва мне принесли. В 1994 году – выставка в Ницце с Марком Шагалом, Матиссом и нашей московской художницей Наттой Конышевой. В 1982 году мои коллекционеры купили и возили к Марку Шагалу 11 моих работ. Он сказал: «Катя – это русский талант со своим почерком. Она также любит цвет, как и я». Передал мне альбом со своими работами и автограф : «Марк Шагал». Мне столько альбомов тогда подарили еще с картинами М.Шагала.
Я – самый счастливый художник конца XX и начала XXI века. У меня сколько работ, столько и праздников, духовных, радостных. Есть старинная притча XII века о художниках. Царь вызывает визиря и спрашивает, сколько в стране художников, на что тот ответил: «600 человек». «Посади их всех  в тюрьму». «Сколько рисуют?» - «300», - сказал визирь. «Теперь создай им роскошную жизнь». «Сколько рисуют?» - «3». «Вот три художника настоящих, а остальные Толька льготами художников пользовались.
Художник тот, кто не может не рисовать. Изобразительное искусство – это изобразительный образ. Мне кажется, большинство и не думает об этом. Детей вообще нельзя учить рисовать. Только технику рисования надо. Они должны взахлеб рисовать и радоваться, а им учителя свое навязывают, вот и копии появляются. Судьба кого выбирает, того и испытывает. Самое трудное быть простым. Интересный человек должен быть доступным, объяснять людям, то есть делиться радостью.
В сентябре 1976 года я уехала из Кисловодска на Родину, к себе. Меня в Азербайджане за 18 лет так не обидели, как на моей Родине за четыре года. В 1979 году была областная выставка самодеятельных художников в Белгороде. Из журнала «Декоративное искусство СССР» пришло письмо, что есть такая художница, чтобы провели выставку мою. В 1978 году я 20 дней жила в Москве: ходила по выставкам, а моя была в редакции журнала «Декоративное искусство СССР». Я заняла в Белгороде первое место. Все подарки – книги они мне вручили и месячный оклад. Приезжаю на работу и рассказываю. А одна говорит: «Что ты нас унижаешь?» Я отвечаю: «Я не унижаю – я делюсь радостью». Еще бы, у них и мужья, и дома, и огороды, а у меня ничего и вдруг обо мне по радио, и в газетах. Я думаю, что завистники сильных двигают вперед и не дают зазнаться у кого успех, а слабых душат.
Ненавижу жадных, завистливых. Я сдала экзамен на жизнь и на живопись. 19 лет подряд у меня каждый день были гости, у кого бы я ни жила. Шесть лет я жила в Москве у разных художников и каждый день выпивали. Сейчас я не пью четвертый год. Не спилась – испытание было. Пила один раз в три дня от  горя, когда внук заболел.
Первые мои коллекционеры – Норберт Кухинке и его жена Катя. Он играл профессора в фильме Данелия «Осенний марафон».
Первая персональная выставка в Москве была открыта 30 декабря 1981 года в Российском доме народного творчества. Запланировали на 20 дней, а продолжалась два с половиной месяца. Приехали пять дипломатов из немецкого посольства на выставку. А у меня под живописью висели акварели. Они спрашивают: «Это можно купить?», а я отвечаю: «Продана». За полчаса акварель всю купили работники Дома народного творчества.
Я стою на выставке, а меня семь человек за руки тянут, хотят купить, а Катя Кухинке стоит в стороне и наблюдает, и говорит: «Хорошо, что проданы». Потом подошла ко мне, спросила, сколько стоит портрет моей дочери. Дочь беременна – 8 месяцев, читает, в индийском платье, под торшером. Я говорю, что я не знаю, пойду спрошу Вадима Алексеевича. Вадим Алексеевич Помещиков велел сказать – 200 рублей. Я сказала, а она говорит: «Это хорошо, что Вы спрашиваете». У них  в коллекции 250 картин моих. На таможне говорили иностранцам: «И вы за это г… деньги платите?!». На что Катя Кухинке ответила: «Для вас они г…, а для нас – гениальные художники».
Выставок у меня столько, что уже давно не считаю. С картинами легко расстаюсь, а двух одинаковых у меня нет. Выставки: Москва, Кисловодск, Белгород, Ленинград, Чебоксары, Старая Ладога, Старый Оскол, Новый Оскол, Иван-город и так далее. Дармштадт, Западный Берлин, Майнц, Копенгаген, Стокгольм, Париж, Ницца, Чикаго, Финляндия. Сейчас 10 картин в Нью-Йорке на выставке, а люблю Россию, Рязанщину. Нигде не была заграницей. 22 приглашения в архиве домашнем во все страны.
Я люблю быть хозяйкой положения, а как попало ничего не делаю никогда, все с любовью.
Я гонимая. Раньше не понимала это. Что в этом суть жизни, то есть гонимые – это личности. Меня унижали – я не унижалась, знала себе цену, в душе терпела и не злопамятна нисколько. Блаженны гонимые, ибо они Бога узрят. Евангелие. Когда меня бросали друзья, я, поразмыслив, радовалась. Освободилась от плохого человека. Сколько я ездила – поживу три года, меня какая-то сила выталкивает, и если я не уезжаю, то потом такие неприятности. Слушать надо интуицию – святость душевную. Ангел-Вестник. Никогда не искала и не ищу выгоды, а друзья бросали, так как никакой выгоды и мысли чистые. Люди продаются, как орехи колются под молотком. Некоторые не знают, для чего живут. Художники тоже должны думать, для чего писать. Хорошо, если есть, что сказать, а если нет, а тебя уже приняли.  Остается мешать другим и завидовать. Художник тот, кто ни на кого не похож. А иногда на выставки смотришь – картины одинаковые, а фамилии разные.
Художники и сильные, и слабые уже должны быть благодарными за то, что рисуют. Это так прекрасно! Картина – это молитва, кто как молится – такая и работа. О деньгах нельзя думать, когда пишешь, потому, что когда пишешь, то как бы беседуешь с Богом. Кто рисует, уже спасен от многого, общение – самая трудная и необходимая вещь.
P.S. Одна художница в Старой Ладоге говорит: «Так как Катя я могу с закрытыми глазами нарисовать». А я ей говорю: «Почему же с закрытыми, ты попробуй с открытыми». А она в канаве прутики черным карандашом рисовала, как черви, кому они нужны?  Мое искусство насколько простое, настолько и сложное.